Понты, позерство и самолюбование определенно родились раньше чувства юмора и здравого смысла. Еще первый мужчина, живя в пещере с женой, похожей на обезьяну, цеплял себе на шею бусы из зубов забитых динозавров, ходил павлином, а тех тупых сородичей, которые в упор не замечали, какой он красивый и смелый, бил дубиной по голове.

Я недавно встречалась с одним шишкой. Ну шишка так шишка, я оделась поприличней, причесалась, поехала. Уже на пятой минуте нашей беседы стало понятно, что я могла прийти босая и с целлофановым мешком на ушах – на меня шишке было совершенно начхать. Три минуты мы говорили о деле и потом битых полтора часа – о нем.

Он рассказывал о новом Бентли, который купил из прихоти, потому, что в автосалоне приятно пахло лавандой. О том, как встретил в Париже Кейт Мосс и отказал ей во взаимности, потому что она показалась ему лохушкой. Он расписывал в подробностях свои махинации, периодически забываясь и почему-то называя их бизнес-проектами, хвастал о том, как подвесил за известные места своего конкурента, и как сразу после этого не дрогнувшей рукой выиграл партию в гольф у нефтяного магната, страшного человека. Он уже как будто заговаривался и бормотал: «А какой блестящий тост с подтекстом я выдал на дне рождения рок-звезды! А вот тут у меня, смотри, на скрин-сейвере, интимное место Мадонны. Ни у кого нет, а у меня есть, понимаешь?!»

Тут шишка сверкнул глазом и заорал, что мир вообще не видел такого, как он, и что история его не забудет. Он хватался за золотую пепельницу и кричал, что превращает предметы в драгоценный металл, и внезапно в вóроте его самой дорогой в мире рубашки блеснули те самые первобытные бусы из зубов мамонта.

Что сказать, я была раздавлена. Я пришла к нему человеком, а уходила ничтожеством и совершенно без сил. Доползла до своей серийной машины и покатила в заурядную городскую хату, по пути вспоминая о бесцветных годах своей никчемной жизни. Однако, поскольку моя жизнь мне очень даже нравилась, я возмутилась.

Ок, хорошо, любые понты обычно накрепко связаны с чувством неуверенности в себе. Может, кого-то в детстве кочергой по голове били и ему или ей до сих пор надо очередным самолетом, траншем или новым платьем затыкать фонтан горьких воспоминаний. Но человек, как правило, и симпатичен своими несовершенствами. Другое дело, когда заурядное хвастовство и желание выделиться превращается в навязчивую потребность всем и каждому, от лифтера до партнеров, доказывать свою исключительность и пускать пыль в глаза.  

И чем больше этой пыли, тем очевиднее, что летит она из пустого места. Что конкретно сделал тот шишка? Куда продвинул науку или искусство? Что, кроме несметных миллионов, скандалов и понтов связывает его с реальностью? Тоже мне, достояние нации, золотой фонд человечества.

Ладно, мы все хороши и на дурной вкус нет монополии. Меня, может, тоже прет от того, что я написала книгу и спроектировала дом, что я на скорости за 200 км/ч рассекаю по автобанам и у меня самые клевые найки в подъезде.

А после пары стаканов вообще любой может потерять связь с реальностью и вообразить себя и султаном Брунея, и Зеленым Шершнем. Но одно дело, когда такое чудо происходит с двумя клерками в закусочной, и совсем другое – когда крышечку сносит хозяину трех Гольфстримов. И если у клерков еще есть шанс проспаться и наутро даже не вспомнить, как вчера они ставили на колени Америку и увеличивали грудь всем женщинам Земли, то ребят с самолетами заносит не по детски.

Их проблемы даже не в том, что их никто не любит, а в том, что рано или поздно начинает пробуксовывать фантазия и обнаруживается наличии потолка. Эти тузы уже женились на мисс Вселенной и взяли в любовницы мисс Мира. У них уже есть свой вертолет и дом под Лондоном. Они уже ограничили свой круг общения, потому что обычный человек просто коченеет при виде тех чаевых, которые они оставляют в ресторане. Уже весь мир у их ног и на борту орбитальной станции нацарапано «здесь был Леха», но Леху колбасит.

Ему скучно и непонятно, что делать завтра? Чем удивлять себя и окружающих? Ему нельзя играть на понижение, а куда выше-то прыгать? С понтов, как и с адреналина, просто так не слезешь. Нужны все новые доказательства своей крутизны. 

Кое-кто притормаживает на промежуточной стадии, вкладывается в вечное, промышляет меценатством и продюсированием, и потом благодарная публика выстраивается в очередь в Третьяковку и пересматривает «Последнее танго в Париже». Но есть те, для кого и это все полумеры. Для них непокоренными остаются только звезды и Бог. И при таком раскладе звезды могут и подождать, а вот с Богом кое-что может и получиться.

Так, если человек практически неограниченных возможностей ударяется в религию, значит, он уже вышел на свою финишную прямую. И это не закидоны бандитов 90-х, которые одной рукой крошили в кровавую капусту своих подельников, а другой открывали храмы по всей земле. То был наивный страх и попытка договориться с высшими силами. У настоящих понтоломов Бог – это последний равный. Единственная сила, с которой можно войти в контакт, на фоне убогих и предсказуемых человечков.

В Голливуде любят сюжет о каком-нибудь могуле, который зрелищно и успешно полфильма прет не туда, куда надо, потом все теряет и оказывается вынужден начинать восстанавливать с нуля не столько свою империю, сколько размонтированную на запчасти душу. К финалу он приходит обновленным и пропущенным через жернова морального чистилища, возвращается в круг семьи и припадает к каким-нибудь важным для себя корням. Этот сказочный сюжет никогда не выходит из моды. Людям хочется видеть, что справедливость торжествует, и зло и глупость отступают, оставив на берегу голого и раскаявшегося человека.

Но почему-то я совершенно не вижу ни того шишку, ни таких, как он, ни голыми, ни раскаявшимся.

Но, с другой стороны, кто знает, может, я тоже подорвалась на теме своих супер-найков? Тут, в любом случае, лучше следить не за шишками, а за собой. Потому что от мамонтовых бус на собственной шее, по-хорошему, не застрахован никто.